Итак, вы на конгрессе?

Thank you

Аудитория: Да!

We have a congress yet?

Без шуток. Вы действительно на конгрессе?

Audience: Yes!

Аудитория: Да!

All right.

Вы здесь?

I think perhaps you'd like to hear a lecture about clearing. Would you?

Аудитория: Да!

Audience: Yes.

Что ж, сейчас я мог бы начать одитировать вас, но я не буду.

All right. All right.

Так вот. В данный момент мы снова оказались в безвыходном положении, поскольку у меня нет ни малейшего представления, о чем с вами говорить. Я просто... одна из таких ситуаций, знаете. Я просто засиживаюсь допоздна каждую ночь и готовлю заметки, готовлю заметки, готовлю заметки.

Now, it happens - it happens that this subject called clearing has been heard of before. You have read about it for a number of years. And about a year ago probably despaired of its ever occurring. And you said, „Well, this is just one of Ron's sells, you know, he's trying to keep up our enthusiasm and so forth. He's told us about this mysterious state. And there's no reason to go on with it because it'll probably never happen.“

Однако мне в голову приходит одна мысль; мне в голову приходит мысль о том, что вам, возможно, хотелось бы послушать о технике клирования 1947 года. Вы хотели бы послушать об этом?

Right now it's happening I admit it's happening with some randomity. But it is happening, and it is a fact.

Аудитория: Да.

Here was the main difference about Clears. The first Clears were made in 1947, and then I tried to teach other people to do it. And very quickly and briskly in ten years was able to do that. Only took ten years which is pretty good.

Уверяю вас, кто-нибудь обязательно попытается сделать это, но если такое произойдет, что ж... и вы будете преклиром... что ж, отправьте его в МАСХ, и мы еще раз воспроизведем для него запись первой и второй лекций этого конгресса, они будут у нас на пленке, понимаете?

Clearing happens to require auditing of an expertness that is seldom achieved in two or three weeks' training. The truth of the matter is it probably takes a year or two of hard work on the part of an auditor to get up to the skill of training, and right now we have said in our new training schedule that we don't guarantee anybody can do anything like clearing. Oh, he can cure illnesses and do things like that but he can't do anything like clearing in under two years of training.

Но отправьте одитора к нам, чтобы он прослушал первые две лекции, в которых рассказывается о том, какими навыками должен обладать одитор, ведь, когда мы используем эту технику, о которой я вам сейчас рассказываю... я не знаю, как я сам проводил все это. Как мне удавалось это делать, я не знаю. Я оглядываюсь назад, вспоминаю все это с благоговением и думаю: «Бог ты мой, насколько же плохо я стал одитировать».

The fact of clearing depended upon the skill of auditing and that was the only real barrier.

Кстати, примерно год назад или около того я проводил несколько сессий, применяя ТУ в точности так, как это должно быть, не изменяя их ни на толику. Я безупречно выполнял каждую часть сессии, все было идеально. ТУ были полностью в действии, понимаете. Преклир почувствовал себя в два раза лучше. Ну как бы то ни было...

When I tried to communicate to the first auditors that were trained, the skills of clearing, I found out it was a hit or miss proposition. And actually had to turn the whole subject around more or less so that it would teach them how to audit, teach them to handle cases that were in poor condition, teach them to make people well who hadn't been well before, teach them to do a great many things and teach them to do - to handle a tremendous amount of phenomena in the mind. And they could do all these things rather well - But that wasn't enough, that wasn't enough. It's true that a man can learn to be an auditor, or a girl can learn to be an auditor who can cure somebody of some disease that has plagued them a whole lifetime or something like that and yet not be good enough to clear somebody! It's a tremendous upgrading.

Что требовалось... что требовалось для использования этой техники, так это, безусловно, понимание, и эта идея захватила даже меня. Так что давайте займемся делом и посмотрим, что же все это такое. Сегодня мы дадим этому название, и вы еще не раз услышите его сегодня. Эта вещь называется конфронтированием. Вы еще очень много услышите об этом предмете. На самом деле всю теорию одитинга можно вывести из этого предмета под названием конфронтирование, на нем можно построить всю теорию одитинга.Это очень интересный... очень интересный предмет. Это ТУ 0. Это первое, что вы просите сделать студента, который учится быть одитором. И это первое действие, которое вы просите его сделать, является ключом практически ко всему остальному. Оно вплетается в каждое... оно является частью любого другого ТУ. Если вы не выполняете ТУ 0... то есть конфронтирование, конфронтирование преклира... если вы не выполняете его в то же время, когда вы выполняете ТУ 2, то есть даете подтверждение, у вас не получится выполнить ТУ 2. Вот так все просто, понимаете. ТУ 0 является частью любого другого ТУ.

Because the moment you start to trifle with this thing called clearing, you run into problems that you don't run into in simply making a person survive. People become very sensitive when you start monkeying around with their Rocks!

Таким образом, это становится частью всего, что существует в разуме. Это становится данным, сравнимым по значительности с выживанием. Это большое, важное данное – конфронтирование.

ARC breaks, and their presence require a skill that is absolutely incredible! And as usual we're doing the incredible.

Так вот, сейчас вы можете подумать о двух или трех вещах, которые вам не хотелось бы конфронтировать в ближайшие пару секунд. Подумайте об этих вещах. Подумайте о чем-то, что вам действительно очень не хотелось бы конфронтировать в ближайшие пару секунд. У вас есть что-то такое?

The training drills which we have, have to be done perfectly! They have to be done with superb smoothness in order to avoid these ARC breaks and in order to handle cases in the direction of Clear. Now, that is the fact of clearing today. It is auditing skill.

Аудитория: Да.

We have these TRs, these drills. We have other things. We have ways of training today which themselves, as we compare it to clearing, are just as important as the techniques of clearing. That's something to know, isn't it?

Вы подумали о чем-то?

But here was a whole technology over here called „education up to the level of being an auditor,“ which compares to this other thing called „clearing, techniques required therefore.“

Аудитория: Да.

Now, you can give somebody a technique, and you can say, „Well, you just run this for enough hours and it'll clear somebody.“ No, no! To whom did you give the technique? That's the fascinating question: To whom?

О, некоторые из вас отлынивают. Я этого не разрешаю. Хорошо. Итак, у вас есть парочка таких вещей, а?

The funny part of it is you can put two auditors side by side, running two cases somewhat similar, and give one, less skilled, Process A, and give the other one, well skilled, Process A, and the case of the preclear being audited by the first one gets a little improvement and feels better only he isn't sure that it wasn't the Bromo Seltzer or something he took before the session. And the case audited by the second auditor gets Clear.

Аудитория: Да.

Now, what's this all about?

Почему? Давайте же, подумайте об этих вещах снова. Почему? Почему вам очень не хочется конфронтировать эти вещи?

Well, it isn't any sensitive touch. It isn't any necromancy. It isn't how many beams you put out and throw into the preclear's skull. That has nothing to do with it But this does have something to do with it: How well can the auditor get the preclear into session, and how smoothly can he keep him there? And that has everything to do with it.

Послушайте, я разговариваю с вами, а не с вашими украшениями. Все тэтаны носят с собой украшение, называемое телом, и на него они навешивают украшения, называемые одеждой. Когда они надевают на него одежду, фрейдовский психоанализ иногда начинает работать. Они собирают всякую всячину и разные безделушки и побрякушки. Они используют оплату в рассрочку и собирают разные вещи. Они собирают запонки, серьги и золотые зубы. Однажды в Клондайке одна девушка собрала себе целый передний ряд бриллиантовых зубов. Она хотела иметь ослепительную улыбку, и она ее получила.

Now, know that a technique capable of clearing somebody must make an atomic bomb look like a damp firecracker. You address this technique, which can clear somebody, to a case and don't give the case all the backup needed to maintain this level of boom and the case does kind of go boom! You see that? So, we can't say today, „All you've got to do is just read this short pamphlet, read it carelessly, take some section of it, grab ahold of somebody off the street, get him to sit still for a few minutes and have a Clear.“ We can't say that. Because it wouldn't be true.

Итак, подумайте сейчас о тех вещах, которые вам не хотелось бы конфронтировать. Почему вам не хотелось бы их конфронтировать? Это правда, что вы... что вы не смогли бы их конфронтировать? Или что если бы вы как тело конфронтировали их с помощью ваших бриллиантовых зубов, одежды, украшений и тому подобных вещей, то вы бы – фшить! – или с вами произошло бы что-то еще? Это правда?

People, when they are - start in the direction of Clear, find more reasons why they can't go there. And Clear means so many different things to so many different people that it takes some very skilled, delicate auditing.

Аудитория: Да.

And as you take one of these techniques capable of clearing somebody and address it to a case and handle it poorly, all you get is the result of a great number of ARC breaks with the case. That's interesting, isn't it?

От этого пострадает ваше украшение, не так ли? А поскольку вы очень старательно защищаете это украшение, то от этого чертовски пострадаете и вы сами, в силу различных мыслезаключений. Не правда ли?

The old psychoanalyst, he ran into this phenomena all the time. And he said, „Just about the time you start to get somebody well, you know, he decides not to get well, and so therefore you really can't do anything for peoples, but you just try.“ This was the reason he talked that way.

Аудитория: Да.

The second he started heading in toward some desperately hot button, the case was sufficiently unstable emotionally during the approach to that button, that anything the analyst did wrong at that time amounted to an ARC break which made the case go out of session. And in view of the fact that an analyst did not have a few small items in his training - he lacked a few of these items such as the Auditor's Code, TR 0, TR 1. TR 2, TR 3, TR 4, TR 5, TR 6, TR 7, TR 8 and TR 9! And never did any of these things; it's a wonder that he ever got to first base at all. But there is what happened to a case in analysis when one of Freud's theories started to reach. The case would blow the session. The case would become angry. The case would decide not to get well. You see this? See how easily this could be?

А? Таким образом, эта ужасная боль сразу же скажет вам, что вы не оберегали свой бриллиантовый браслет, понимаете? Улавливаете идею?

And then you could decide at that time that the technique was not the right technique, that the question was not the right question. Well, the question probably in some cases was the right question.

Аудитория: Да.

You could head a person in toward getting rid of the major thing wrong, and handle the case just a little bit wrong and get boom! And the person wanted no more auditing, no more analysis, no more anything.

Это предупредительный механизм. Вы могли бы сказать: «Этот робот, которого я таскаю за собой, представляет для меня такую ценность, что мне нужна система заблаговременного предупреждения об опасности, которая работала бы таким образом: если к роботу прикасается что-то, что может его уничтожить... если это продолжается, то я буду испытывать боль». Вы знаете, что телу никогда не бывает больно? Больно бывает именно вам. В следующий раз, когда у вас будет болеть зуб, не допускайте ошибку и не говорите, что у вас болит зуб. На самом деле зуб не может болеть. Откуда вы знаете, что у вас болит зуб? Больно вам! И пока вы не осознаете, что вам больно и что это предупреждение о том, что вы можете потерять один из ваших бриллиантовых зубов... На самом деле я не знаю, зачем вам бриллиантовые зубы! Но это... это загадка.

Therefore skill is required to clear people because you're really heading this boy out from the security of being aberrated into the unknown of being happy. And that's a long jump!

Как бы то ни было, испытывает боль вовсе не зуб. Понимаете, боль причиняет ваша идея о том, что у вас болит зуб. Вы устроили все это превосходным образом. Бог ты мой, промежуточные точки, умственные машины, зигзагообразные контуры, огоньки, сигнальные фонари! Звоночки, небольшие сирены. Вот тут появляется небольшая дырочка, и один из ваших автоматизмов говорит: «Мы сейчас потеряем зуб». И вы услужливо начинаете испытывать боль! Я полагаю, это очень любезно с вашей стороны.

After all, he's very securely aberrated. I think from the days of Aesculapians, psychoanalysts, witch doctors, mamalois, papalois, psychiatrists and the corner butcher alike must have believed that people love their aberrations, and that people got along in the world simply because they were crazy.

Вы удивляетесь, каким образом у человека может появиться психосоматическое заболевание просто из-за того, что он посмотрел на кого-то больного. Например, дедушка или бабушка или кто-то еще страдал от ламбозиса (это известное саентологическое заболевание – ламбозис); у этого человека был ламбозис, и вдруг во время сессии вы обнаруживаете у преклира невероятный ламбозис. Знаете, кто-то проводит процессинг этому преклиру, задавая ему вопрос: «Какой частью вашего дедушки вы были бы не против быть?» Это не очень хороший процесс, он приведет в паршивое состояние практически любого преклира. У дедушки был ламбозис, и вдруг вы обнаруживаете у преклира точно такой же ламбозис вместе со всеми соматиками. Что ж, это не должно быть для вас чем-то таинственным, ведь в конце концов вы единственный, кто испытывает боль. Если вы способны создавать боль, которую вы затем переносите на тело, то боль, очевидно, может распространяться на все динамики. А что вы скажете о девочке, у которой каждый год начинают кровоточить те самые места, в которые Христу вонзались шипы, а? Что вы скажете... такое происходит со многими кейсами, не так ли? Что вы скажете по поводу ваших преклиров, которые неожиданно вытягивались... А? Что вы скажете по поводу этих людей?

And you'll hear this thread running through most dissertations of last century's psychology and psychiatry and psychoanalysis. By the way just in passing, I am sometimes accused of being critical of these subjects. It's an unjust criticism, I'm not critical of these subjects. I am savage on them.

Говоря иначе, вы можете... вот вы смотрите на город, который подвергается в этот момент бомбежке или чему-то в этом роде, и вы знаете, что люди там взрываются, понимаете? И выдумаете: «Это, наверное, чертовски больно» – и услужливо, проявляя сочувствие, начинаете испытывать ужасную боль. Понимаете? Вам в какой-то мере нравится испытывать боль. На самом деле если вы проведете тэтану процесс «Растрачивать боль», то совершенно неожиданно обнаружите, что он совсем не возражает испытывать боль, это просто еще одно ощущение. Его девиз гласит: «Какая-нибудь боль лучше, чем никакой». «Какое-нибудь чувство лучше, чем никакого».

Did you know that these three subjects are all the product of the last century? Were you aware of the fact that psychology as it exists today was developed in 1879 by a Professor Wundt in Leipzig, Germany, that Freudian analysis was first conceived before 1894 and was announced in 1894? And that psychiatry goes as far back as we can read Russian history?

«Любое приключение лучше, чем ничего».

Now, it's an interesting thing that these are all old hat! Those are all yesterday's ideas. And they fit poorly in the framework of a modern society because this society is more enlightened than the society in which these things were developed, and that is the reason as much as anything else that they are outreached. You have better educated people today.

Таким образом, это то... это то, что называется конфронтированием. Я просто спрашиваю вас, что произошло бы? И я снова задаю вам этот вопрос: Что произошло бы, если бы вы действительно конфронтировали то, о чем вы подумали несколько минут назад? Что произошло бы с вами? Я не сказал: «Если бы вы конфронтировали с помощью чего-то». Я не сказал: «Если бы вы украсили все это чем-то». Я не сказал:

These fellows when they fail are likely to blame anybody, including us, when the truth of the matter is they fail because they didn't grow. They didn't grow. They're still the same size they were the day they were born. That's not true of Scientology. I think you will agree with me when I say we've had a few changes.

«Если бы вы держали тело прямо перед этой вещью, чем бы она ни была», понимаете? Нет, если бы вы конфронтировали это. Итак, подумайте об этом снова. Что произошло бы, если бы вы конфронтировали это? Что-нибудь произошло бы?

Now, there's no reason to get dizzy about these changes, however, at this time. We are the product of the mid-twentieth century, we are more than fifty years after any development in the field of psychotherapy; we're half a century in advance of all of these things.

Аудитория: Нет.

Therefore, that we do different things should occasion no wonder, because covertly I am sure we have profited by the bad lessons taught by last century's psychotherapy. We would be fools if we hadn't learned something about it.

Разве не было бы это скучно! Тем не менее это правда, не так ли? Вы видите здесь некоторую долю истины?

The psychoanalyst who sits there and evaluates, evaluates, evaluates. He's - typical psychoanalytic session, you know, the fellow sits there and - he's a patient, you know - and he sits there, and the psychoanalyst says, „Now, is there any-any-any-any experience you had with little girls when you were a little boy? Huh?“

Аудитория: Да.

And the patient says, „Uh-well yes, I knew a girl named Maggie one time, and-uh - I remember I was about four and I think she was about seven. And uh-uh ... “

А? Кто-нибудь все еще думает, что он взорвался бы?

The psychoanalyst says, „That's it! Now, tell me more about this experience with Maggie.“

Аудитория: Нет.

„Well, as a matter of fact we were walking home from school one day, and-uh-there was an open field there. And...“

Что ж, если здесь есть кто-то, кто все еще думает, что это причинило бы ему сильную боль, то НЦХ находится по адресу Фицрой-стрит, 37, а в Вашингтоне – 19-я улица, 1812. Это реклама.

„Yes! Yes! Yes!“

Бегите, а не идите, к ближайшему одитору. Если это хороший одитор, то вам даже удастся остаться целым и невредимым.

„And-uh-there was a clump of bushes there in the open field...“

Как бы то ни было, теперь вы понимаете кое-что о конфронтировании? Вы понимаете, что вы действительно способны конфронтировать что-то? А? Откуда у вас возникает чувство, будто вы не можете конфронтировать что-то, если оно выходит за рамки этой идеи о телах и украшениях? А? Откуда у вас возникает идея о том, что вы не можете что-то конфронтировать? Подумайте об этом. Откуда у вас возникает эта идея? Не происходит ли это потому, что исчезают вещи? А? Вещи исчезают, не так ли? Вы можете вспомнить что-то, что у вас было в детстве? А?

„Go on now! Go on now! Now, we're getting right to the middle of the case. That's what was wrong with you. We've got it absolutely bracketed, and we know all about your case now! Now, the thing of the matter is that you had an envy! That's right! You were envious! And uh-our conclusions here: that you are suffering from an - a Oedipus/Electra complex based on bush clumpiness. Now we've got the whole thing solved.”

Аудитория: Да.

„What happened between you and Maggie, incidentally?“

Вы можете вспомнить что-то, что у вас было в детстве?

„Well, as a matter of fact, I went over in the clump of bushes and I found this small mouse and she ran like hell.“

Аудитория: Да.

If you - if you listen to a psychoanalyst at work, you wonder how in the devil he ever got - gets anyplace with anybody, if he does. Because he evaluates, evaluates, evaluates. He tells a person what's wrong with him before they have a chance to open their mouth.

Что ж, где сейчас находится эта вещь? Не давайте волю заряду горя; у нас нет одиторов для аудитории. Где находится сама эта вещь? Вы не знаете. Боже мой, вы определенно были ребенком, который все ломал, не так ли? Но на самом деле вы не конфронтируете эту вещь сейчас, не правда ли? И дело не в том, что вы не можете ее конфронтировать; дело не в том, что вы потеряли... что вы потеряли способность конфронтировать ее. Просто этой вещи нет! Так ведь?

And having evaluated, when the person says, „I know what's wrong with me. I was beaten every day of my life by my father. And all the time he beat me he called me a skunk. And now girls won't go with me no matter how much Lifebuoy soap I use.“ The psychoanalyst says, „That isn't what's wrong with you. That odor is because you're envious of your mother.“ You can't be right.

Аудитория: Да.

Now, on a broad level that is an ARC break. And the person to whom that is done suffers an out-of-sessionness. They say, „I do not want to be here anymore. In fact, I want my money back. My impulse toward elsewhereness is now paramount.“

Что ж, вы можете перевернуть все это с ног на голову и полагать, что не можете ничего конфронтировать. Если вы не можете конфронтировать своего начальника, то обычно это имеет место просто потому, что у вас... в различные моменты на траке у вас не было начальников. Как вам это? Знаете, хотя в англо-американских вооруженных силах стало традицией ненавидеть офицеров, причина, по которой это происходит, вероятно, заключается в том, что их не так много. Я посмотрел вокруг и не обнаружил практически ни одного, в особенности со времени последней войны. Я думаю, офицеры вымерли еще два или три поколения назад. О, я имел в виду – джентльмены. Прошу прощения.

Now, you don't have to go that far when you're starting to clear somebody and you invalidate or evaluate. You're clearing somebody, he's getting very near the Rock, he's approaching it like a very small girl and a very icy cold pool of water, you know? Very delicately. Very delicately. And you say, „Ahem.“

Тем не менее мы сталкиваемся с тем, что кто-то говорит, что он не может конфронтировать представителей власти. Что ж, честно говоря, нам не так уж и часто встречаются представители власти. Кто-то рявкает и рычит на вас, и вы думаете, что вы должны повесить голову. Почему вы думаете, что вы должны повесить голову? Почему вы должны сказать: «Нээээ»? Почему бы вам не ответить весело: «Есть, сэр»? А? Эта мысль кажется интересной.

And he says to himself, „He's laughing at me. I hate him!“

Вот приходит начальник, и он говорит: «Ууу-дуу, у, у, у» – и всякие другие вещи, которые полагается говорить начальникам, понимаете? О, теперь вы просто жертва этого «а теперь я должен»; вы должны находиться в таком состоянии, понимаете? Вы должны склонить голову. Вы не должны смотреть ему в глаза.

And every bit of diffidence he felt toward approaching the incident, he instantly picks up and throws straight at the auditor - boom! That „ahem“ was too much for him. He's now out of session and has a large dose of elsewhereness. And that's what happens. That's invalidation. Humph!

Время от времени какой-нибудь человек в МАСХ приходит в полное недоумение, понимаете? Ему приходится набраться мужества, понимаете? Что-то идет не так; по коммуникационным линиям движется какая-то частица, и это происходит каким-то неправильным образом. Такое случается время от времени, могу вас уверить. Иногда этой частицей являетесь вы. Так вот, эта частица неправильным образом движется по коммуникационным линиям; и вот этот бедный сотрудник выдержал это, понимаете? Он выдержал это, он выдержал это. Он держит себя в руках, и думает:

Now, evaluation can be as little as „Mm-hm.“

«Почему? Почему начальник административного отделения позволяет, чтобы такое происходило?», и затем он обрабатывает эти неправильно направленные частицы. Он думает... он думает: «Ладно, я ему скажу. Я ему скажу». Он набирается мужества, открывает дверь кабинета, входит и говорит: «Почему вы позволяете, чтобы эти частицы двигались таким образом по этой линии!»

„Yeah?“ he says, „so he's telling me 'that's it'.“ You see? „He says, 'Mmhm.' Well, he's forcing this cognition on me, and telling me 'that's it' and I now have a desire to 'elsewhere'.“ He goes out of session.

А начальник административного отделения спрашивает: «Какие частицы?» И парень отвечает: «Эти инвойсы на хвиндихрюлины».

The art of keeping somebody in-session while you're driving him toward that thing which he has not dared to approach for seventy-six trillion years ... Those, by the way, who do not believe in past lives do not have to believe in past lives, you understand that. You don't have to buy this at all. If you were born and you are living one life and you're very happy about it and you're going to kick the bucket, and that's very satisfying to you, by all means go on believing, but don't get audited! Well, anyhow ...

«А что с ними?»

So, here's this - here's this fellow - for seventy-six trillion years he has never dared look out of the corner of his eye at that thing. And the auditor is saying ... And the smoothness with which he has to turn the preclear's head to look at that thing is, to be colloquial, out of this world. It really has to be very smooth.

«Ну, для того чтобы обработать их, мне приходится выполнять четыре разных движения, тогда как требуется только одно!»

And any misplaced „Mm-hm“ and „hm-hm“ doesn't go.

«Как? Давайте посмотрим. Да, чтобы обработать это, вам требуется сделать только одно движение. Мы изменим эту линию вот здесь, и приведем все в порядок вот здесь», и он будет обрабатывать эти частицы, совершая только одно движение. Так какого черта? Он определенно упустил удобный случай поконфронтировать, не так ли? А?

In other words, to clear somebody an auditor has to be one of the best disciplined people anybody ever had - ever heard of.

Другими словами, у человека возникает идея, что он никогда не должен даже открывать рта, а когда он действительно его открывает, он обнаруживает, что никто не нападает на него. Просто у него есть идея, что он не способен конфронтироватъ. Вы понимаете?

It would kill a psychoanalyst to go through this much discipline. We know; we've tried to put one through this much discipline. And the Instructor got there just in the nick of time, just as there was one breath left in the body, was able to put artificial respiration in on it and get him out of there quick!

Аудитория: Да.

I remember one analyst reading Book One, and he says, „Doctor Hubbard,“ he said, „you really have something there in Dianetics. You really have something there! Something that we can use! Because I know,“ he said, „I had a patient the other day and I used your repeater technique. And like you said, he went right back down the track. And he was simply using the phrase, an innocent phrase, 'I hate you' and he went straight back down the track just like you said, just like you described the time track, and he got back into an incident that we've been trying to reach with psychoanalysis for just years and years and years and years that he's been in analysis.”

А?

„We got back to the point where his father is standing over him in the crib throttling him. And as soon as he got there, and as soon as he got this picture of his father throttling him, I was able to get right in there and pitch. And I said, 'Now, there is why you hate your father, and hate your mother!'”

Иногда так поступают со мной... хотя большинство сотрудников чувствуют... что могут поговорить со мной практически о чем угодно, и зачастую так и происходит.

I said, „What happened to the patient?“

Иногда кто-нибудь начинает пронзительно кричать, знаете; он просто заходит и чуть ли не стучит кулаком по столу и так далее. Но до этого дело доходит редко. И потом этот человек уходит и думает: «Меня уволят. Для меня все кончено. На Саентологии можно поставить крест. Я покончил с этим. Мои сертификаты отменят, их выбросят. Я, наверное, брошу тело в ближайший мусорный контейнер. Интересно, где же указатели, которые показывают, как попасть в ближайшую область между жизнями. Он, наверное, и мокрого места от меня не оставит» – и так далее.

„Well, as a matter of fact he quit analysis. You know how they are? As soon as you get them near the real aberrative material, you know, they leave!“

А потом он говорит: «Что он сказал? Что он имел в виду, когда сказал "хорошо"? И что он имел в виду, когда сказал: "Я посмотрю, что там"? Что все это значит?» Иногда это чуть ли не сводит человека с ума, понимаете? И совершенно неожиданно он обнаруживает, что он может говорить все, что ему захочется, и ему за это ничего не будет, и после этого человек начинает общаться и выполнять свою работу. Это интересное открытие.

No responsibility. No responsibility.

Сержанты и другие люди, старшины очень часто навязывают совершенно противоположную идею. Они говорят: «Если ты скажешь хоть одно слово в мою сторону, я знаю, что я сделаю: я должен буду отучить тебя конфронтировать, чтобы ты стал эффективным членом команды или эффективным солдатом», понимаете? «Если людей не отучить полностью конфронтировать, от них не будет никакого толку». Стабильное данное для общества. «Если людям позволять конфронтировать представителей власти, то люди нанесут удар по всей этой системе. И кто знает, что произойдет, если все солдаты будут конфронтировать генерала».

I told him two or three times that you didn't evaluate for pcs but he missed it.

Я скажу вам, что произойдет: они просто будут одерживать победы во всех сражениях, вот и все. Вот что произойдет. Вам от них есть какой-то прок, только когда они могут что-то конфронтировать. Почему бы вам не позволить, чтобы они начали с вас? Это хорошая идея.

Now, the skill necessary is the trick. That is the trick in clearing. It isn't the process.

Человек приходит с жалобой. Он решился на это, ему удалось взять себя в руки, он даже выпил парочку рюмок виски; и вот он заходит и выкладывает свою жалобу, зная, что его уволят, но ничего такого не происходит. Что ж, это тоже своего рода разочарование. Ему приходится конфронтировать меньше.

And the 5th London ACC will be taught the oldest clearing process known - the process learned by me in 1947 which has never been released. But it's a very easy process - I have described it indifferently a time or two. It's a rather rapid process of clearing. Only now have we a sufficient discipline that we can bring up this rather easy process. It's only taken eleven years. I think that's pretty rapid, isn't it? That's - isn't that the average time in analysis of most patients? Now, it was the skill of the person, the skill of the person.

Но убежденность в том, что вы не способны конфронтировать, не основана на вашей реальной способности конфронтировать. Ваша реальная способность конфронтировать, очевидно, безгранична, не так ли? Я хочу, чтобы вы подумали о чем-то, что вы ни за что не смогли бы конфронтировать. Давайте, подумайте об этом. Что-то, что вы ни за что не сможете конфронтировать в этом мире, что вы ни за что не сможете конфронтировать в любом другом мире, даже если бы вы могли перемещаться по траку туда-сюда. Давайте, подумайте о чем-то таком. Кстати, мы могли бы потратить все оставшееся время конгресса на то, чтобы задавать этот вопрос. И это как раз один из таких хитрых вопросов.

You know when a pc is getting toward his Rock chain because he starts getting ARC breaks, he starts trying to blow the session, he starts trying to disappear, he gets a case of elsewhereness.

Вы спрашиваете человека... я дам вам один хитрый вопрос одитинга. Это хороший «одитинг за чашечкой кофе». Есть хороший «одитинг за чашечкой кофе», между прочим. Мы просто никогда не рассказываем об этом студентам, так что, когда они проводят «одитинг за чашечкой кофе», они используют обычные процессы, понимаете? Они заходят куда-нибудь пообедать, покупают рыбу с картошкой, садятся за столик и начинают проводить другому настоящие процессы, но им не следует этого делать, поскольку существуют совершенно замечательные процессы для «одитинга за чашечкой кофе». И когда вы их проводите, вы можете оставить человека зависшим в середине такого процесса и все такое.

The expertness required to keep him headed into the session and to get him over his elsewhereness every time he gets the impulse is tremendous and is even more important than the technique itself because if he left, you wouldn't have a preclear to audit. People miss this.

Но вот один из этих процессов: «Посмотрите вокруг и найдите что-то неизвестное». Это самый великолепный процесс. Вот еще один: «Посмотрите вокруг и найдите что-то неинтересное». Это самый замечательный процесс, который вы только видели. Я имею в виду, что это один из тех вопросов, на которые вы никогда не получаете ответ. Понимаете, человек смотрит вокруг и говорит: «Ну, эта... ну, я не знаю, понимаете...» Такая вот великолепная штука.

Now as we - as we look at a person - here's a person walking down the street just - we'll go outside, we see a person walking down the street. The old-time Aesculapian, the practitioners, the priests of the Roman god Fever, their more modern counterparts would conceive this person to have a great many incomprehensible mysteries and would believe that this man was being motivated by his own aberrations.

Так вот, конфронтирование относится к следующей категории: что-то, что вы ни при каких обстоятельствах не можете конфронтировать, понимаете. Вы будете тщетно пытаться найти что-то такое. Если вы не верите... и я не прошу вас поверить. Если что-то является правдой для вас, то это является правдой, а если что-то не является для вас правдой, то это неправда. Попытайтесь найти что-то, что невозможно конфронтировать, если вы совсем завязните, найдите одитора. Если вы будете продолжать до бесконечности заниматься этим без одитора, то в конце концов у вас начнутся неприятности. Почему? Да потому, что у вас, вероятно, были моменты, когда вы считали, что вы не можете что-то конфронтировать, иначе вы никогда не пошли бы в армию и не совершили бы другие глупые поступки. Не то, чтобы со вступлением в армию было что-то не так. Единственное, что не так, – так это то, что вы в армии.

If this man wishes to work it's because he is afraid of starvation. If he is going to do a bettor job, it will be because he has been rewarded with a bit of meat. You get the idea? I mean, he has definite ideas, and he feels that the incidents and the complexity of this person's life are such that no one could understand them.

Дело не в том, что вы должны ратовать за мир; вы не должны. Я не могу представить себе ничего более скучного, чем существование в полном мире и спокойствии. Единственное, что не так с войной, – это ожидание; такова моя точка зрения. Это всего лишь мое личное мнение. Когда что-то происходит, у вас есть что конфронтировать, а когда ничего не происходит, вы имеете дело просто с кучей «нигде». Вы говорите: «Ну, где-то там далеко есть что-то, что нужно конфронтировать, понимаете? Если только мне разрешат туда отправиться, то я помчусь во весь опор. и я смогу стоять там и конфронтировать». Конечно, когда вы оказываетесь на месте событий, вы обнаруживаете, что вас просили конфронтировать пули или что-то в этом роде. Вы не можете пойти и сказать врагу все, что вы о нем думаете. В следующий раз, когда я окажусь на войне, я возьму мегафон. Ну как бы то ни было...

Now, to understand what we have done, we have to compare it with what was known and what we know. We know now that that person's mind has a certain number of parts, and that it is not his brain. And this certain number of parts adds up to a certain number of potential wrongnesses. And that when he is freed of these wrongnesses, he is more able to function, not less able to function, because we have proven it time and time again. Therefore we have taken off the excuse for not helping people.

Идея, которая стоит за всем этим, заключается в том, что человек создает для себя игру: у него есть что-то, чем он владеет, а если он будет конфронтировать определенные вещи, тогда то, чем он владеет, разлетится в пух и прах. Так вот, давайте рассмотрим такой аспект, как тело, и давайте немного поговорим о вещах, которыми вы владеете. Возможно, это будет более реально для вас. Например, мы начинаем конфронтировать электрическую сеть, понимаете, и мы берем... вам следует... вам следует очень тщательно провести этот эксперимент. Если вы сделаете это, то вы узнаете кое-что о теле. Возьмите два кусочка медной проволоки, примотайте один к одному пальцу, а другой – к другому, затем засуньте их в розетку и не вынимайте в течение некоторого времени. А потом посмотрите на свои пальцы, вы увидите, что они повреждены. И если вы гордились этими штуками, которые вам принадлежат и которые называются руками, и если вы очень артистично делали какие-то вещи и так далее, то вы больше уже не сможете вызывать зависть своих друзей или играть на пианино или делать что-то такое, понимаете? И это научило вас тому, что вы не должны делать чего? Не должны конфронтировать или не позволять конфронтировать своему телу? Чему это вас научило? Не позволять конфронтировать своему телу.

You see, if you go around believing that if you help somebody you'd destroy his ambition, if you believe that if you help somebody you would des- this writer for instance, that you would destroy his wish and ability to write, then you'd have a good alibi for not helping him, wouldn't you? You would be guiltless.

Конечно, есть много людей, которые говорят: «Ну, это... хорошее оправдание, чтобы не иметь тело. Поэтому я и пытаюсь превратить его в ничто, чтобы этого не произошло. Следовательно, если я изрублю это тело на кусочки и приведу его в ужасное состояние, то его уже нельзя будет привести в ужасное состояние или изрубить на кусочки». Вот и разберитесь. Я не могу. У меня не увязывается одно с другим.

Because you say, „If we could just keep these people sufficiently aberrated, why; we'll have great arts, we'll have all kinds of things that we should have. And therefore we shouldn't look any further for any answer to de-aberrate them because everything he is doing is motivated by his craziness.“

Итак, у нас есть эта штука, называемая конфронтированием. Так что же представляет собой конфронтирование? Конфронтирование сводится к защите и охране, к проблемам, связанным с защитой и охраной. Но это не... это даже необязательно должно присутствовать в одитинге, если вы не хотите этого. У нас есть первый процесс клирования, процесс 1947 года, и вот его описание: я давал человеку уверенность в том, что он может смотреть на картинки. Я показывал ему, что он может смотреть на картинки. Я заставлял его выйти из комнаты, затем войти, оглядеть комнату, сесть, закрыть глаза и получить на мгновение картинку того, что он увидел, когда вошел в комнату. И затем мы просматривали эту картинку несколько раз, и что бы вы думали? Она исчезала. Мы называем это стиранием, хотя это совершенно неправильно, поверьте мне. Это не стирание. Так что в Дианетике существует неправильная формулировка. Это способность конфронтировать что-то до тех пор, пока у вас больше не будет необходимости иметь это. Все, что вы, по-видимому, пытаетесь сделать, – это доказать, что вы способны конфронтировать что-то, имея картинку этого; вот, примерно, и все, что можно об этом сказать.

In other words, the most beneficial person in the world is, of course, the craziest person in the world. They never carry it through to that reductio ad absurdum. Otherwise, they would look only into insane asylums to find people to lead them in the arts, in the sciences and in music, that sort of thing. You see?

Так что, я брал кого-нибудь и с помощью различных механизмов добивался, чтобы он нашел лок, маленькую, легкую умственную образ-картинку. Это мог быть какой-нибудь лок, связанный с тем, что этот человек когда-то пережил. И я заставлял его конфронтировать этот лок. Но я добивался, чтобы у него появилась уверенность в отношении того, что он может получить картинку. Потом я добивался, чтобы в этой картинке появился соник. Я добивался, чтобы у него появились другие восприятия: тактильное и так далее. Я добивался, чтобы он был способен конфронтировать все это в виде картинки.

They would say, „Well, it's impossible to find a musician in the society unless we go down to the local spinbin. If we go down there, why, we'll find the world's greatest musician.“

Затем я просил его, чтобы он получил еще одну картинку. О, на все это уходило много, много, много времени. Я уговаривал преклира, чтобы он начал конфронтировать еще одну картинку, и еще одну, и еще одну, и довольно скоро мы находили какой-то печальный момент в его жизни, когда он просто ушел... и мы находили эту картинку. Обычно такая картинка была черной, как сажа, понимаете; она представляла собой полную неразбериху и так далее. И я спрашивал преклира, на какую часть этой картинки он может смотреть, понимаете. И постепенно он восстанавливал эту черную, как сажа картинку, кусочек за кусочком; поначалу она выглядела как какая-то мутная двухмерная черно-белая картинка, понимаете? Потом мы восстанавливали эмоциональное состояние, которое сопутствовало происходящему, и у преклира вдруг начинали течь ручьем слезы. Я не обращал никакого внимания на слезы. Я говорил: «Итак, давайте найдем горе в этом инциденте, ищите, пока не увидите в нем горе». И неожиданно преклир находил горе, он мог чувствовать его, а мог и не чувствовать, в зависимости от обстоятельств, и он становился способен конфронтировать это горе. И почти в каждом случае преклир обнаруживал, что в картинке содержалось горе кого-то другого. Это были слезы кого-то другого, что очень, очень удивительно. Но он не осознавал этого, пока не проходил то, что мы называем вторичной инграммой, понимаете?

If aberration is going to drive anybody, it is certainly going to drive the psychotic harder than it is the sane person. Right? So, naturally the great musicians are crazy, and everybody is crazy that has ever done anything for anybody.

И затем мы как следует затачивали острие ножа и вонзали его в самую явную инграмму, содержащую боль и бессознательность, которую мы только могли найти; мы вытаскивали ее в поле зрения и добивались, чтобы у преклира появилась уверенность в том, что он может на нее смотреть. Я никогда не использовал слово «конфронтировать». Благодаря ему все это можно объяснить. Теперь мы можем говорить об этом; у нас есть это слово «конфронтировать». Оно имеет определенные значения. Мне никогда не приходило это в голову.

Well, you get this much agreement around, a fellow to appear great will start to act crazy.

Итак, у преклира была уверенность в том, что он может смотреть на картинку, понимаете, и мы брали кусочки этого болезненного опыта; в какой-то момент преклир снова начинал ощущать всю травму целиком, и мы рассматривали все это. Я никогда не старался удерживать его от того, чтобы он ощущал травму. Все, что я пытался сделать, – это добиться, чтобы он смотрел на инцидент в полной мере. И мы, опять же, восстанавливали соник и видео; бог ты мой, какого же одитинга это требовало. В этот момент, можно сказать, приходилось встать коленом ему на грудь. Возможно, это... мне сходило это с рук, просто потому что я был крупнее, чем мои преклиры. Это один из факторов, благодаря которому одитинг проходит гладко. Как бы то ни было, у преклира не возникало мысли встать с кресла и уйти.

I remember a gag on this one time; I can't resist telling you. I always prided myself on being a fairly sane writer, you know. I had, of course, my favorite slippers and I knew I couldn't write anything unless I was wearing this particular pair of slippers. And I had, of course, certain feelings about the typewriter. If I wrote on a different typewriter, I would get a different offbeat mood in the story I didn't want, you know. And I knew that unless I scented the paper I wrote on with sandalwood incense that it wouldn't sell. But otherwise I was totally free of superstition.

Ведь когда вы начинаете восстанавливать соник, когда вы начинаете добиваться, чтобы преклир снова услышал звук, содержащийся в инциденте из прошлого, в том месте, где ему проломило его глупую голову, он, конечно, начнет ощущать все соматики, которые этому сопутствовали. И вам просто приходится встать коленом ему на грудь, чтобы он ощутил, как у него проламывается голова, вот и все. Это все. В конце концов вы приводите его в такое состояние, когда он может конфронтировать различные части этого инцидента, в котором у него была пробита голова, а затем конфронтировать состояние бессознательности; и в конце концов у него возникнет какое-нибудь значительное озарение типа: «Знаете, почему я впал в бессознательность?»

You wouldn't certainly call putting the stamps on horizontally always in order to make the thing sell, superstitious, would you?

«Почему?»

And I never went to the lengths other writers went to. Other writers felt that if they made out a deposit slip or picked up their checkbook and deposit slips before they went to the post office, there'd be no check in the post office. You know? You know, just being ready to deposit a check would keep a check from coming, you see, from the publisher. And I never went that far I simply made arrangements to leave these things at the bank. You see?

«Ну, я просто не мог больше на это смотреть. Я просто ушел от этого; я просто начал уклоняться от всего этого».

In other words, I was totally free of superstition. I was a very sane writer. As a matter of fact, I was very workmanlike. I seldom had temper fits and that sort of thing. As a matter of fact that's perfectly true. I just used to work along at a very even temper.

И тогда я, конечно, любезно отвечал: «Да что вы говорите!»

Down in Hollywood - you've heard of that place?

На самом деле чем больше вещей преклир мог конфронтировать, тем в большей степени повышалась его способность конфронтировать, но в 1947 году происходило то, чему я не мог найти объяснение на протяжении десяти лет: куда девалась остальная часть банка? Когда я делал все это, когда я приводил преклира в такое состояние, что он становился способен конфронтировать лок, когда я приводил его в такое состояние, что он становился способен конфронтировать заряды горя, неадекватные эмоции, гнев и тому подобные вещи; когда преклир становился способен конфронтировать картинку, содержащую боль, а также все восприятия, включая соник, видео, тактильное восприятие, усилие и все остальное, что содержалось в картинке, банк исчезал. Человек становился клиром! И это состояние было совершенно стабильным. Но я думал, что это все, что представляет собой банк. Отсюда мои более поздние открытия инграммы рождения, пренатальных инграмм, разного рода непостижимых вещей, прошлых жизней. Я был совсем не против обнаружить все это. Это вызывало у меня сильный интерес. Но куда все это уходило, где все это заканчивалось, сколько картинок там было? Все это совершенно сбивало меня с толку, потому что этого было слишком много. Меня ввела в заблуждение идея о количестве.

Audience: Yes.

Но примерно в то же время я решил: «Неважно, сколько времени это займет, мне просто нужно сесть и составить карту полного трака от начала до конца и найти все, что есть в разуме: контуры, умственные машины, вэйлансы, – все, что угодно, что может быть в разуме. Мне нужно найти дефиницию физической вселенной, и разобраться со всем этим. Найти настоящую работающую дефиницию жизни» – и так далее, и так далее, и так далее. На самом деле если бы мы остановились в тот момент, мы не смогли бы... мы бы так и не смогли понять все это. Мы оказались бы в таком же положении, в каком находятся мистики: это были великие учителя, которые учили неофитов, а нас интересует именно положение неофита. И он... учитель обучал этого неофита мистике и рассказывал про демонов, дьяволов и всех остальных. Но когда он входил в комнату, где сидел его ученик, он привязывал кота к ножке кровати. Он привязывал кота к ножке кровати, садился и обучал этого неофита мистике, рассказывая о демонах, дьяволах и так далее.

It's - well, there's a place in California called Napa and Napa is where they have the insane asylum, you see. And when Napa has an overflow they send them to Hollywood!

И так шли годы, и в какой-то момент этот неофит решал, что теперь он должен стать учителем и обучать мистике какого-нибудь другого неофита, рассказывать ему о демонах, дьяволах и всех остальных. Так что он говорил: « Первое, что нужно сделать, это привязать кота к ножке кровати». Что ж, мы могли бы оказаться в таком положении. Другими словами, любое отклонение могло бы привести к полному провалу. Почему? Потому что у нас не было полного понимания. У меня не было полного понимания того, что происходило. Я думал, что это все, что представляет собой банк! Я делал людей клирами, но я не понимал, почему они становятся клирами.

Well, these people down in Hollywood occasionally are - get kind of loose in the brains and they get to rattling around, their ridges no longer hold them squarely in the middle of their heads, you know. And they'll hire a writer. This dooms them to a certain amount of success because if they film what he writes, they generally have a picture that sells. They seldom do that, however.

Ладно, я пытался обучать этому других людей, но я не знал, какова основная пружина этого механизма, понимаете? Я не знал кодовой комбинации. Если бы этот прожектор сейчас загорелся красным светом, то вы увидели бы, каким красным было мое лицо. В прошлом году я довольно сильно залился краской, когда обнаружил, что я не знаю, что же именно я делал в 1947, что приводило людей к состоянию клир. Но вот что удивительно: каким-то образом, сам того не осознавая и как бы двигаясь на ощупь, я действительно знал это, но я не мог это сформулировать. Я не мог это описать. И чем больше одиторов я пытался обучать в тот ранний период... чем больше одиторов я пытался обучать, тем хуже у меня это получалось, потому что я вступал в В-и-О с ними. Понимаете, они говорили: «Ну, я сделал то, что вы сказали, но ничего не произошло».

And anyway, I got down there, I fell for the god Mammon and I decided to worship Mammon for a while. I went down there and their - payday used to be very embarrassing. They would take hundred-dollar bills, and they would say, „One for the government and one for you. And one for the government and one for you. And one for the government. And one for you.“

В то время я был не очень сообразительным. Бог ты мой, я... они заставили меня поумнеть. Некоторые из тех, кто заставил меня стать более сообразительным, присутствуют здесь в данный момент. Это действительно так и было. Я говорил: «Вы должны сделать то-то и то-то, то-то и то-то». Потом одитор возвращался и говорил: «Я сделал то-то и то-то, то-то и то-то, но ничего не произошло». И я тяжело вздыхал и думал: «Что ж, нам нужно придумать что-то еще».

And they'd say, „Tell me when we've counted far enough.“ You know? Tremendous quantities of money and all that sort of thing.

Так что я предоставлял одиторам что-то новое и усовершенствованное, понимаете? Что-то новое и усовершенствованное. Что ж, за последний год я поумнел. Сегодня я не предоставляю одиторам ничего нового и усовершенствованного. Одитор возвращается и говорит, после того как я дал ему что-то... он говорит: «Ну, я сделал это. Это не работает».

So, one day I realized I wasn't getting along well. I was being thrown into petty conferences about stories, you know. I was being thrown in with the cousins and nephews and so forth of executive producers and that sort of thing, and things I suggested were greeted sometimes with a sneer. You see, they weren't writers, but writer is a word that covers anybody and particularly those who can't and they'd therefore be assigned as writers, and nobody would ever find out otherwise, and the family could draw a payroll, too, you see A very interesting system they have down there.

Я спрашиваю его: «Что именно не сработало?»

And anyway, I was busy - busy hammering along and minding my own business, but I wasn't getting anyplace.

«Ну, то что вы сказали мне сделать».

And one day the producer of my particular unit, Columbia Pictures, called me in, and he said, „Ron, I don't think - I don't think you wrote those last scenes you wrote. I think they must have been ghostwritten for you.“ He says, „You can't write that bad.“

«А что я сказал вам?»

So, I walked out and I said, „You know, I'm not getting along too well. I wonder what's the matter?“ And all of a sudden it burst on me - because I'm not showing any artistic temperament.

«Ну... ну, вы сказали, вы сказали... э... вы сказали, что вы просите человека найти лок, и потом вы подгоняете его под замочную скважину*Примечание переводчика: здесь ЛРХ использует игру слов. В английском языке слово «лок» (lock) означает также «замок»., а потом... я не знаю. А что вы сказали?»

So, I went back to my office and I got a blank contract and I came back to the producer's office and I says, „Now,“ I said, „here's your job! Sue me if you want to!“ And tore it up into bits, and threw it up in the air so it came down like snowflakes! Rushed back to my office, started throwing things out of the desk into the nearest wastebasket, you see, madly throwing things out and screaming at a high-pitched tone of voice the while!

Вот что мне следовало бы спросить одиннадцать лет назад. «Что именно я вам сказал?» Понимаете? Поскольку если что-то не сработало, значит, одитор не слышал меня. Мы имели дело с полной глухотой.

After a while the producer's assistant came in and he looked in the door cautiously avoiding the things that were flying around and he said, „Ron, Mr. Weiss didn't mean what he said.“

Вылечить глухоту можно разными способами. Первый способ заключается в том, чтобы самому понять, что ты делаешь. Мне потребовалось много времени на то, чтобы понять это.

I went right on throwing things into wastebaskets and dumping things out of windows and getting ready to leave the place, you know.

Понимаете, одно дело – чувствовать, что что-то является истиной, и совсем другое – сформулировать это, выразить словами. Вы когда-нибудь сталкивались с этим? Когда вы можете четко выразить что-то, что вы чувствуете, вы делаете большой шаг вперед. И это... на самом деле... если бы это сделал кто-то другой, кто-то гораздо более сообразительный, чем я, то это было бы гораздо лучше, потому что ему не нужно было бы десять лет, чтобы определить, что именно нужно говорить людям, чтобы они понимали вас, видите? И если бы я был немного умней, то мы могли бы сделать все это гораздо быстрее, но вас тормозит просто моя глупость. Понимаете? Вот примерно и все, что можно об этом сказать.

Next thing I know there's the producer. He says, „Ron.“ „Ron,“ he says, „can't we be friends?“ Says, „Ron,“ he says, „we won't sue you. We give you a bettor contract. We give you a better contract.“ He said, „We - we give you better story titles. We give you better credit lines, how's that? We give you another secretary!“ So I went back on the job.

Так вот, здесь есть кое-что забавное: в процессе постоянной разработки чего-то нового, мы узнавали о самых разных вещах. Мы узнавали о многих вещах, понимаете? И мы обнаружили то, что, по-видимому, составляет практически всю шкалу бытийности, по крайней мере для этой вселенной и обитающих в ней существ. Боже мой, чего только мы не знаем о разуме, о его анатомии и так далее... об этом даже не имеет смысла писать. В МАСХ есть большой ящик... такой большой ящик, и он там стоял. Вряд ли его кто-то открывал, но это был своего рода волшебный ящик. На самом деле в нем не было ничего, кроме записей моих лекций, которые делались то для одной группы студентов, то для другой и так далее. И на самом деле в этом ящике хранятся самые лучшие, самые достоверные исследовательские записи по Дианетике и Саентологии, которые только есть в Великобритании. Вряд ли кто-то обращает на них внимание. Некоторые из этих записей плохого качества. Время от времени они расходятся по разным местам, и потом их заново собирают. Но это на самом деле то, что в них содержится.

After that I was very careful to exhibit some artistic temperament now and then. You know, like holding my head suddenly and - while I was looking at the rushes, you know, and they'd done a particularly bad job of mangling the dialogue, you know, just hold my head quietly. And then turn my chair around so that my face faced the opposite direction than the screen. That sort of thing, you know, quiet. Very effective. When I left there I never did these things again in my life.

Если и существуют какие-то явления, связанные с разумом, о которых нет информации в этом ящике, то мне определенно хотелось бы о них узнать. Мне действительно хотелось бы о них узнать. Вы понимаете? Мы просто охватили всю эту вселенную. Это сделал я и вы тоже, понимаете? Мы охватили всю эту вселенную. Когда складываешь все это вместе, получается просто невероятная куча всякой всячины. Только подумать! Если тэтан не может что-то придумать, то это не стоит того, чтобы это придумывать.

I think an artist is forced into looking crazy so that people will accept him.

Но на самом деле существует лишь пять основных вещей, которые составляют то, что мы называем разумом. Вот эти пять вещей:

I don't think you could be a scientific genius in England unless you kept mice in your pockets or something like that. Nobody would accept you as such.

Локи, то есть умственные картинки, для которых характерно аналитическое осознание, и связанные с ними мысли... это разум.

In other words, it's pretty widespread that you have to be crazy in order to get along in life. But is it true? That's the question: Is it true? And definite findings in Scientology say that isn't true.

Вторичные инграммы, то есть моменты, когда человек испытывал неадекватные эмоции, горе, апатию и так далее, и связанные с ними мысли. Умственные образы-картинки, содержащие неадекватные эмоции, и связанные с ними мысли.

But you run into this in trying to clear somebody. This artist has got the sudden notion - this is his excuse for not coming any closer to the Rock - „If I get rid of this that I can't quite see out of my eye, then I probably won't be able to write anymore, so I'd better not get rid of it.“

Инграммы, то есть моменты боли и бессознательности, и мысли, которые с ними связаны.

Actually, all he wants is not to look at it. So, he tells you this as his best excuse, don't you see, and he's got another reason for not getting Clear. Well, it takes an auditor to get around these things, let me assure you, it takes an auditor.

Контуры, которые в действительности являются старыми вэйлансами того или иного рода, и эти контуры сообщают человеку о чем-то, разговаривают с ним и, по-видимому, навязывают ему мысли. На самом деле это паразитические контуры. Вы находитесь в одной телефонной будке и звоните в... в Бирмингем... давайте предположим, что вы звоните в Бирмингем, для разнообразия. И потом это сообщение возвращается и вы получаете его в другой телефонной будке, и вы думаете, что это нечто совершенно новое, однако это то, что вы сами сказали, понимаете. Это контур. И в разуме существуют эти контуры, и они, очевидно... они могут иметь разный облик: вэйлансов, демонов, дьяволов и самых разных штуковин, понимаете?

Don't think that just because we know the parts of the mind and the number of vagaries that these parts can distort into - because we know this - because we know the combination to the safe does not mean that the amount of randomity we can encounter has diminished in the least.

И есть еще кое-что, что называется умственными машинами, как бы невероятно это ни звучало. Время от времени какой-нибудь студент, изучающий Саентологию, говорит: «Когда вы говорите об умственных машинах, вы имеете в виду просто всякую всячину, которая содержится в разуме». И вот в один прекрасный день он сидит в кресле, его одитируют, и все идет просто замечательно, и вдруг он поднимает голову и видит большую паровую машину с колесами. И она что-то делает, она выдает мысли таким-то образом и перемещает картинки таким-то образом, понимаете? И этот человек говорит: «Когда Рон говорит о машинах, он имеет в виду машины!» Для него это огромное потрясение – обнаружить, что, когда я говорю что-то, я имею в виду именно это.

And we have to have somebody sitting in that auditors chair who knows how to handle it.

Ну, как бы то ни было, все так и есть. У кого-нибудь из вас в поле зрения не появлялось ли что-нибудь подобное? Вы смотрите куда-то и обнаруживаете, что там что-то происходит? Время от времени вы обнаруживаете что-то наподобие грейфера. Он клац, клац, клац, клац, клац. Всякий раз, когда вы создаете картинку, грейфер избавляется от нее, потому что она может причинить вред, и если... самый лучший способ убрать картинки с дороги – это установить грейфер, который будет заглатывать и пожирать все картинки. Но в таком случае у вас, конечно, возникнет нехватка картинок, так что вы устанавливаете еще одну машину вот здесь, чтобы она создавала большое количество картинок, которые будут поступать в грейфер, в результате чего будет создаваться еще больше картинок. Разум это великолепная штука.

Well, that is - in no way invalidates the auditor who was trained years ago, who was trained last year, who is being trained now. These people are doing a great job. The people trained years ago probably right now are in a state where they could handle somebody to Clear. Don't you see? And the people trained just last year are probably in a state that they could handle somebody, and the fellow who has just been trained just now knows darned well he's got to have some experience before he can do it.

Вот и все, что содержится в разуме. Если называть это разумом. Разум – это определенная вещь, понимаете? И к этой вещи вы должны добавить то, что мы называем... то, что вы называете тэтаном... то, что вы называете «тетаном», а я называю «тэтаном». Просто мы говорим на разных наречиях греческого.

I'm not trying to invalidate anybody's training. I'm just going to say that everybody has got to be a little bit better if they expect to clear them like that!

Так вот, у нас есть эта точка-источник; эта точка-источник. В конце концов мы обнаружили, что это и есть человек, и это все, что представляет собой человек. Это точка-источник для различных вещей, мыслей, и он может создавать что-то и поглощать что-то и так далее. Мы думали... мы обнаружили, что это именно тот, с кем мы разговаривали, когда мы с ним разговаривали. Вы понимаете? Мы обнаружили это, а затем мы разделили на составляющие то, что называется жизнью, и обнаружили, что форма объединяет жизнь и физическую вселенную. Эти две вещи объединяются, образуя определенную форму, и мы получаем живые объекты. Мы получаем живых насекомых, политиков и всякие другие вещи. Ну да ладно...

In the first place, they'll never clear all this like that! You don't want to have randomity in the auditing; there's already enough in the preclear, I assure you. So, clearing - clearing as a fact depended on discipline. It depended on a familiarity with these various parts of the mind. It depended on being able to confront these parts of the mind. It's all right maybe to confront your own engrams and go around coughing and having headaches and small swords sticking in your back and that sort of thing. Perhaps you can go on confronting those things and not complain very loudly. But when you start to complain is when you start seeing them on a via. And you begin to consider yourself pretty guilty.

И еще у нас есть такая вещь, как физическая вселенная. Она просто состоит из материи, энергии, пространства и времени. И там, очевидно... кроме различных комбинаций этих элементов, в ней больше ничего нет. Так что у нас есть эти четыре общие категории, на которые разделяется все, что существует в этой вселенной, и пять составляющих разума... нет ничего удивительного в том, что вам было трудно найти что-то, что стоило бы конфронтировать! Понимаете?

You say, „Well“ - not that this is a clearing technique, say - using an old process as an example, „assign an intention to that wall. Thank you. Good. Assign an intention to the front wall. Thank you.“

На самом деле все эти вещи очень легко конфронтировать. Конфронтировать что-то становится трудно лишь в том случае, если вы не знаете, конфронтируете вы это или нет; или, может быть, этого не существует, и тогда вы не можете это конфронтировать; или вы не знаете, что это такое, и вы не можете точно сказать, как именно вы это конфронтируете, и хэээээ! В таком вот состоянии ума пребывает большинство аберрированных людей. Во-первых, они не знают анатомию существования. Они не знают анатомию человека и анатомию разума, так как же они... как они могут конфронтировать все это? Они даже не знают, что все это существует.

And the PC does so. Innocent, there he is, totally under your control, there he is, a babe in arms, you might say. Totally unsuspecting. It's all going along beautifully and you say, „Well, assign an intention to the ceiling.“

Если вы остановите какого-нибудь человека на улице и спросите его: «У вас есть разум?», он ответит: «А?» Мы даже не заходим так далеко, понимаете? Этот человек скажет: «А что с разумом? Что это такое, разум? Я всегда разумел моего отца».

And he goes „Aruh!“ And you say, „What happened?“

«Нет, нет. Я имею в виду разум, понимаете?»

„Oh! This great big double-bladed spear has just gone straight through my stomach and has bisected my spine and is still there, and I feel like I'm dying.“

«Ну, конечно, у меня есть мозги. Что с вами?»

Well, an auditor who really isn't experienced and calm and pretty Clear himself is liable to feel that he's just shoved a spear into the fellow. So, therefore he tends to give the next auditing command something on the basis of „Well, let's see. Uh - what could we do to get this spear out of him? Let's run Hellos and Okays to his stomach.“

Большинство людей считают, что разум – это мозг. Я много, много, много раз пытался найти применение двум вещам: своему мозгу и своим глазным яблокам. Я мог бы гораздо лучше видеть через затылок, если бы у меня не было этих глазных яблок, блокирующих эти две дырки. И мне было бы гораздо легче сидеть в середине головы, если бы в ней не было ничего мешающего понять, где середина. Нам нужно будет основать «Общество любителей пустых голов и глазниц», но тогда скульпторы и эстеты... они создадут другие общества: «Общества протестующих против тех, кто протестует против глазных яблок» или что-то в этом роде. Началась бы полная неразбериха. Так что я смирюсь с этим... я смирюсь с этим. Люди считают, что у человека должны быть глазные яблоки и мозги, значит так тому и быть.

He's borne down, in other words, by his own guilt into doing something desperate because he has just wounded a fellow human being. Well, it's all right to be merciful but not that merciful. You get that merciful, you're liable to kill some preclear.

Но я еще не выяснил, для чего все это нужно, кроме как для того, чтобы не позволять вам конфронтировать черепа. Мне следовало принести с собой один из наших черепов. У нас в МАСХ есть много черепов. Обычно мы использовали их для процессинга «Изменение пространства». Мы экстериоризировали человека, и потом просили его, чтобы он оказался в черепе А, а потом в черепе Б, а потом в черепе А и в черепе Б, и через некоторое время, когда он привыкал к этому состоянию нахождения внутри черепа, он по-настоящему экстериоризировался, и это происходило очень быстро. И иногда он обнаруживал, что играет на сцене «Увы, бедный Йорик!».

The thing to do at that moment is to say, „Oh, a double-bladed spear? Just where? Where did it go through? Oh, right there. Good. Well, when did it happen?“

Но в любом случае, было недостаточно просто знать этот процесс клирования 1947 года, о котором я вам только что рассказывал, если мы все еще не знали, что нужно конфронтировать, и если мы все еще не могли сказать: «Все, что нужно сделать,

„When I started to put an intention in the ceiling, and the second I-upp! - there it goes, when I started to put an intention...“

– это добиться, чтобы у преклира появилась уверенность в том, что он способен конфронтировать различные вещи». Понимаете, мы могли сказать это одитору, и он ответил бы: «О, замечательно. Ура, ура, будет сделано». А потом он нашел бы какого-нибудь преклира, у которого грейфер работает задом наперед; после того как он сжирает одну картинку, он выплевывает картинку другого типа. И одитор сказал бы:

„When-when did it happen?“

«Это что-то новое», и возникла бы невероятная хаотичность, у него появлялись бы картинки разных типов. Могу представить, что произошло бы, если бы одитору сегодня приходилось идти этим маршрутом и запоминать каждый из тысячи шестисот семидесяти двух объектов, которые существуют в разуме, понимаете? Все они отличаются друг от друга и в них нет ничего общего, понимаете? И единственный способ классифицировать все это состоял бы в том, чтобы разделить все эти умственные машины по типам. И тогда кто-то мог бы сделать невероятное открытие, обнаружив еще один тип машин. Дэээ, нам пришел бы конец.

„When I started to put - ouppp!“

На самом деле потребовалось десять лет, чтобы обнаружить то, что нужно конфронтировать. Существует ли что-то еще, что нужно конфронтировать? Что ж, вы можете попытаться найти это, но мы по крайней мере знаем, что у вас не будет никаких... никаких трудностей в конфронтировании чего-либо из этого. Одна из причин, по которой тэтан застревает в тэта-ловушке, объясняется очень, очень просто: тэтан не может конфронтировать тэта-ловушку. Почему он не может ее конфронтировать? Ну, потому что это очень плохая штука. Понимаете, это большое зло. В нее попадают тэтаны, и поэтому она является большим злом, и вы не должны иметь с ней ничего общего. Если вы видите тэта-ловушку, вы должны делать вот так и смотреть в другую сторону. Что ж, как только тэтан прекращает конфронтировать ловушку, он вжих! Ведь что такое пространство, если не конфронтирование? Пространство – это просто протяженность, которая образуется, когда вы смотрите на что-то. Так что если нет пространства, тэтан попадает прямо в эту штуку! Понимаете? Таким образом, если он смотрит на что-то, но не желает при этом создавать пространство, он становится этим! Просто? Боюсь, что это до идиотизма просто, это настолько просто, что вас водили за нос на протяжении 76 триллионов лет. И если вы думаете, что это было очень глупо с вашей стороны, то я бы хотел утешить вас тем, что вы были далеко не единственным.

„Now - now I can understand that it hurts, but I-I do want you to answer the question: When did that occur?“

Вот и вся суть того, что мы называем конфронтированием. На самом деле в этом все и заключается, к этому все и сводится. Если вы не можете на что-то смотреть, то между вами и этой вещью нет никакого пространства, тут-то вы и попались! Понимаете?

„Well, it was when I started putting in-in-intention in-in the-in-in the ceiling.“

В мире орудуют торговцы неконфронтом. Единственный их товар – это: «Вы не должны конфронтировать». И вдруг нам становится понятно, что делают с людьми некоторые из этих милосердных обществ. Понимаете, они говорят: «Чай. Не пейте чай.

„Well, you go ahead, and I'll repeat the auditing command now. Now, put an intention in the ceiling.“

Он приводит к разложению мозга. Крах Империи вызван исключительно тем, что люди начали пить чай». Вы знаете, что подобное общество есть и здесь, в Лондоне.

„Yeah. Yeah. Uh-oouuss. I wonder where the hell that spear came from?“

О, вы и подумать не могли. Ну, я знаю об этом городе больше, чем вы. Хорошо. Как бы то ни было... почетный студент Оксфорда.

You've got to have an auditor that never flinches. And you can always flinch at the unknown. Anybody will flinch to some degree at the unknown. And unless things are pretty totally known to a person, why, you have somebody who flinches.

Как бы то ни было, это основное, что касается конфронтирования. Эти ребята говорят: «Больше никакого чая. Вы не должны конфронтировать чай. Вы не можете употреблять чай». И не успеете вы и глазом моргнуть, как их президент начнет глл, глл, глл, глл, глл. Понимаете, он больше не может оставить чай в покое. Он говорил всем:

In other words, an auditor must not only be able to confront, he must be able to confront on a via. And he must not only be able to cure somebody, he must also have the evidence presented to him on a silver platter that he has just killed somebody and give the next auditing command with complete aplomb. That takes quite a lot of discipline, doesn't it?

«Вы не должны конфронтировать чай», так что стоит ему увидеть чай – он становится чаем! Бамс! Что такое алкоголизм, по-вашему?

You don't want anybody nervous when you're speeding at ninety miles an hour down Marylebone High Street, do you? You don't want a nervous man on the wheel. Well, when you start going for the Rock and you find yourself skidding on the time track and the incidents are whizzing by at ninety miles an hour and projectiles much bigger and much more savage and much hotter than any found on Marylebone High Street start racing by, you don't want a nervous auditor in the chair; you want total confidence sitting there, don't you? And if you feel you have total confidence sitting there, you'll go ahead and get Clear for him. But you wouldn't really do it for yourself when the push came because it requires more nerve than you had at the time that thing happened which prevented you from being Clear thereafter. Get the idea?

Вы когда-нибудь пытались смотреть на испарения? Я спрашиваю вас, вы когда-нибудь пытались смотреть на испарения?

It's not that in present time you couldn't handle your own aberrations. You can. You do all the time, and some of you do a wonderful job of it.

Аудитория: Да.

But this mechanism of returning to the actual incident, and being surrounded once more by these dinosaurs or flying saucers, or whatever it is you used to consort with and lying under the foot of the dinosaur just as you feel the first bones in you go scrunch and to reassume that frame of mind and handle your aberrations is impossible. It is impossible. So, auditing is a third dynamic activity.

Так вот, если какой-то человек в баре не видит испарения, то между ним и алкоголем не существует никакого пространства. Его старательно приучали к тому, что он не должен пить, что алкоголь – это очень вредно, что он не должен смотреть на алкоголь, что он не должен иметь с ним ничего общего, что алкоголь – это большое зло, что алкоголь его испортит, что ему лучше перестать пить, иначе его это прикончит. Понимаете? И чем сильнее его поучали, тем сильнее он плюхается в рюмку всякий раз, когда он ее видит. И он становится алкоголиком.

It took a third dynamic to aberrate you. You didn't have any trouble till you met somebody. Let me point that out. It doesn't matter where on the track you met somebody, you weren't in any trouble till you did.

Человек, страдающий алкоголизмом, не может сделать одного: он не может допустить, чтобы перед ним стоял наполненный стакан. Но поскольку он не может выйти из головы и как следует окунуться в него, он вливает его в... окружает себя этим. Так что вы наполняете этот стакан, он его опустошает; вы его наполняете, он его опустошает; вы его наполняете, он его опус... он не может конфронтировать испарения, поэтому он втихаря напивается.

I'll also point out to you that you never had any fun either.

Я не думаю, что алкоголь может привести вас в состояние опьянения. Я не знаю, каким образом он может привести кого-то в состояние опьянения. Я посмотрел... недавно я посмотрел на какой-то алкогольный напиток, и я был просто поражен, неужели он может повлиять на кого-то. Казалось невозможным, чтобы этот напиток мог вызывать какое-то ощущение. Я провел эксперимент и кое-что обнаружил: мне пришлось запостулировать, что я испытываю ощущение опьянения, и поскольку я находился на корабле, я мог воспользоваться тем, что корабль качается, и запостулировать, что я пьян. Но прежде чем я поймал себя на этом, я сказал: «Налей-ка мне чуток». Так что я просто распостулировал это, и все закончилось.

Now, if this thing breaks down to what aberrates somebody; it has to be in the vicinity of the third dynamic - groups, people, othernesses - other dynamics perhaps, but certainly at least the third. We'll just ignore the Freudian second. After all, it's not looked on in this day and age with any mystery.

Вы понимаете, насколько глубокие вещи затрагивает конфронтирование? Если вы не в состоянии конфронтировать сломанные ноги, то в какой-то момент вы можете сломать ногу, вот и все. Если вам подвернется возможность сломать ногу, вы сломаете ее. Так что мы имеем дело с чем-то большим, чем просто «конфронтирование с помощью тела – это плохо». Это так, возможно, потому, что вы знаете, что конфронтировать с помощью тела – это плохо, конфронтировать с помощью тела – это плохо, понимаете? Вот насколько глубокие вещи это может затрагивать.

Just ask any of the teenagers concerning it and they will tell you all about sex. I remember - I remember this Royal Marine that just came home on leave and his mother pointed out the fact that his little brother had never been told certain things about life and - his little brother was about seven - and the Royal Marine was asked by his mother to tell his little brother about the birds and bees.

Что ж, в 1947 году мы знали все о том, как сделать человека клиром. В 1947 году мы могли это делать, еще тогда, правда мы не могли дать этому объяснение, мы не могли никого обучить этому, мы не понимали, как все это происходит, и мы думали, что в разуме не так уж и много всего, ну разве что парочка инграмм. Но совершенно неожиданно в поле зрения начали показываться прошлые инциденты, когда вас обезглавливали, сажали в Тауэр, топили или когда вы участвовали в космической опере и... многие другие вещи. По-моему, здесь присутствует один или два человека, которые в прошлом сталкивались с какой-то картинкой космической оперы или с чем-то в этом роде.

And so, the Royal Marine went out and not attempting to imitate his Royal Marineness, he said - he said, „You know,“ he said, „you want to know about the birds and bees?“

Начали происходить разные вещи, которые мы не могли понять, мы не знали, что, черт возьми, мы конфронтируем, и прошло много лет, прежде чем мы выяснили это. Так вот, теперь, когда мы снова разобрались со всем этим, мы можем вернуться в строй и снова начать клировать людей. Так что я хочу выразить благодарность тем из вас, кто прошел этот путь вместе со мной, кто помогал мне обнаружить, что нам приходится конфронтировать и как можно одитировать преклира с помощью конфронтирования, о чем я вам еще ничего не рассказал.

His little brother said, „Yeah, what about the birds and bees?“

Спасибо.

And the Royal Marine says, „Well,“ he says, „uh-you know,“ he says, „when you-when you take a car, you pick up a girl, and you take her some dark place. And you know what happens then?“

The little kid says, „Yes, yes.“

He says, „Same thing with the birds and bees.“

You might say really the second dynamic is the third dynamic but a little closer and more so.

Now, it takes an otherness to get this thing called aberration going. As I say, you were perfectly happy before you met anybody, but your perfect happiness didn't include having any fun. There was no randomness at all, and that was that.

So, what you did was trade in your ticket to total serenity from here on out for a little companionship. And after a while you began to believe when you didn't meet any worthwhile people that you had made a bad swap. At that time you assume the personalities of the people you have made, and some of those were batty; and then you can't sort out which ones were batty, and you say, „Well, I've had it.“ And that's it. You're now aberrated. That's about all there is to aberration.

It takes your idea of the conduct of the other fellow because you, yourself left to your own devices, would have a hard time hiding from yourself as much as you would have to hide from yourself in order to be aberrated. You would have to get a misconception of somebody else and then assume his beingness and go through a lot of vias and around a lot of short turns and into a lot of complexities before you could actually wind up with a good, stable aberration that not only drove you but drove others stark staring mad. So, in the - in the final analysis as we look this thing over, we find out that it took a lot of doing to get aberrated. It took a lot of doing to get aberrated. It's taken ages and ages to get as crazy as you find them today.

Stresses or lack of them, balances or imbalances add up to unhappy people. Well all right, if these people are all unhappy, and they want to be some other way, it's mostly because they have lost their power of choice over their own existence. They no longer can associate with people on their own choice. Something in them tells them who they should associate with. Some thing in them tells them what they should read and where they should be and what they should do. Now, the people you deal with in Scientology have already overwhelmed this one. They are already up to a level of self-determinism which is interestingly higher than people out in the society at large. But they are still in this category of not having total choice over what they will do or where they will go or what will happen to them. They are not up to a point where they no longer care whether they have choice or not. You see, you can get up to a point where you have total care, and then it ceases to be that important and you can get into some more randomity.

But if you could just hold your own from here on out, you'd be all right. But that isn't the way life has the chips stacked. People aren’t holding their own. They're - from a certain point on they skid.

Well, Scientology in its earliest stages certainly permitted a person to hold his own. And in later stages permitted a person to gain on himself just a little bit.

Well, now this - that'd be good enough by the way. That'd be worth doing, you see; right there, that'd be worth doing.

And almost any auditor by reading a book carelessly and working with somebody for a short time could achieve some part of this, you see. He'd at least get somebody to hold his own, feel that there was some security there, particularly if he didn't make him face into anything really tough. You know, he kind of took it easy on him.

But how about this thing called clearing? Well, that is another look.

That's way up here. That isn't just holding your own, that isn't just getting a little better. That is attaining a goal which has been considered a worthwhile goal for various reasons for the last 2,500 years right here on Earth.

Really, if you talk to Buddhists, if you talk to Buddhist followers, you'll find out that somewhere kicking around someplace they feel that if they meditated long enough or concentrated long enough or thought the right thought or got it all in the right balance, they would somehow or other blow out of their heads, and that's that, you know. And they wouldn't have to worry anymore about coming back in this endless cycle of birth and death and going through it all again and getting drafted and, you know, facing up to being a father or a mother again and getting somebody through school, and you know, doing all the various things.

Of course, that isn't what I worry about. I'm just afraid somebody will send me back to the first grade again. I never have gotten along with first grade teachers, not for the last several lifetimes.

Anyway, this goal, 2,500 years old and - it's been articulated for 2,500 years. What he really evidently was talking about - that an individual would be clear of those things that he didn't want to cycle through anymore. And that was evidently what he meant. And they - the word bodhi, by the way, simply means that somebody attained Clear under a bodhi tree, that's really why they say „a bodhi“ which means Clear.

There's even been a word for Clear here on Earth for 2,500 years. But who was around to make one?

Well, it's interesting that somebody could dream about this for 2,500 years and that it could conquer and civilize about two-thirds of the world's population without it ever happening. That's quite a dream, isn't it? To never have any evidence of its occurrence, and yet have it dominate thinkingness of two-thirds of Earth's population. This is very interesting.

And all of a sudden we come along and nonchalantly say, „Well, we can do it!“

We can do what? We find out that we make - our ideas of Clear are superior to any earlier ideas of Clear, and we're much more specific about it, and a Clear is a distinct thing! It is a beingness. It can be sensed, measured, experienced. It can be tested. It's quite interesting.

Well, if this is the case what does it take to make one? Well, some skilled auditing and the original processes, which we had in 1947, and the later developments, taught carefully to an auditor, then permits that auditor to clear somebody. And it isn't very difficult. It merely takes a little time. It merely takes a little work. It doesn't take a big accident of being smote on the brow with the lightning of Yahweh! You get the idea?

It's no longer in the field of superstition. It's no longer in the field of believing that if you make the right signs in the air and - you may be visited by some Earth deity who then will give you a power, which if you do so-and-so with it, will.... You know-get the idea?

It is! It occurs.

And in the remainder of this congress, I will try to tell you more about it.

Thank you.